Ровно двести лет назад Россия оказалась перед пропастью — через три с половиной недели после внезапной смерти императора Александра Первого в столице вспыхнуло восстание. Да, то самое восстание декабристов — которое можно назвать и тайным заговором, и попыткой военного переворота, и неудавшейся революцией. Если бы декабристы победили, ход русской истории резко изменился бы. Той России, которую мы знаем, точно бы не было — была бы какая-то другая. Да и была бы?
Как и все их революционно настроенные современники — и в Европе, и в Америках, — декабристы были воодушевлены французской революцией, случившейся за треть века до их восстания. Подражали ли они ей? Отчасти — хотя в планах некоторых из них было немало и своего, оригинального, русского. Но в случае их успеха можно почти уверенно предсказать только одно: как и во французском случае, сначала было бы движение в сторону все большей радикализации, потом случился бы свой термидор (то есть откат от ультрарадикалов), потом пришел бы диктатор, провозгласивший себя императором, а в итоге произошла бы реставрация свергнутой династии.
То есть монархия, которую декабристы почти наверняка бы упразднили (хотя среди них не было единства — и планы разнились от конституционной монархии до республики), была бы восстановлена. Но это была бы уже совсем другая монархия, как это и случилось во Франции XIX века. Русское самодержавие в том виде, который оно приобрело в XIX веке, не сохранилось бы — была бы некая новая форма правления, пусть даже и оформленная в виде царствования императора из Романовых. Было бы это благом для России? А была ли французская революция благом для Франции?
Гражданская война в форме кровавой бани, безумные гонения на церковь и веру, на сословия и национальные меньшинства, огромные завоевания в Европе, закончившиеся поражением и гибелью немалой части мужского населения, — вот последствия четвертьвекового послереволюционного разгула. Да, от этого времени остался Наполеон, которого многие считают последним великим французом, но есть большие сомнения в том, что в балансе революционной эпохи (включая наполеоновское правление, бывшее ее естественным продолжением) плюсы перевешивают минусы.
А уж успешная русская версия французской революции имела бы еще и такую серьезную национальную специфику, что могла привести к буквальной гибели державы. Спустя почти столетие, в 1917-м, у нас ведь состоялась успешная революция — и лишь каким-то чудом и страшной ценой Россия сохранила свое единство (пусть и в виде СССР). В 1825-м все могло бы пойти по худшему сценарию.
Реформаторы из числа декабристов не остановились бы перед самыми крутыми изменениями государственного строя, религиозного, общественного и экономического укладов. Даже если бы вначале курс новой власти определяли старорежимные системные реформаторы вроде Сперанского, дальнейший ход событий привел бы к радикализации — и тогда уже даже революционные планы Пестеля показались бы умеренными экспериментами. Почему мы можем быть практически уверенными в этом? Потому что в 1917-м (да, в другую эпоху, но в нашем же государстве) с февраля по октябрь страна попала в водоворот событий, предопределивших последующие кровавые годы с ее временным развалом. Удержать единство России в 1825-м было бы еще сложнее, и, начав распадаться, страна бы уже, скорее всего, не собралась снова.
Ведь в ее составе было и Царство Польское — с большой автономией и еще большими амбициями, то есть жаждой мести за подчинение России. При победе декабристов — и постепенном, а то и стремительном переходе к республике — началась бы смута, часть областей империи не признали бы новую власть. Отделившаяся Польша стала бы или оплотом для реванша Романовых — если бы во главе нее оказался главнокомандующий польскими армиями великий князь Константин Павлович (тот самый несостоявшийся император, из-за отказа от присяги которому и приурочили восстание декабристы), или уже во главе с польской шляхтой попыталась бы взять реванш за все разделы и поражения.
Шанс на то, что Россия вышла бы из новой смуты единой, конечно, был, но куда меньший, чем то, что вместо Российской империи на ее месте образовались бы несколько государств. Новая большая Польша — вернувшая себе «свои» Украину и Белоруссию, а заодно и присоединившая Малороссию. Большая Финляндия, отложившаяся Великая Сибирь (от Урала до Дальнего Востока), Кавказ, попавший под английское влияние. Да, все наши недруги во главе с Британией с радостью бы набросились на впавшую в смуту Российскую державу — используя не только польский фактор, но и османские, а также персидские силы.
Но ведь декабристы ничего такого не хотели? Они ведь были за «свободу, равенство и братство», против крепостного права и вообще за то, чтобы Россия влилась в «семью передовых цивилизованных европейских стран». Конечно, ну так ведь и их духовные наследники в феврале 1917-го тоже выступали против «темного и отсталого самодержавия», за республику или конституционную (то есть формальную, витринную) монархию.
А в августе 1991-го разве не к этому же стремились «демократические силы», тоже шедшие за «декабристской звездой»? Они окончательно победили в декабре того же года — бездумно распустив СССР, в который прямыми наследниками декабристов, то есть коммунистами, была переформатирована Россия. Кровавые плоды этого, последнего по времени, «декабрьского восстания» мы пожинаем до сих пор — и дай бог, чтобы «декабристские идеалы» остались только в нашей истории, а мы уже наконец-то усвоили истинные уроки декабрьского восстания. Благими намерениями, оторванными от родной почвы, национального сознания и подлинной традиции, вымощена дорога в ад.
Источник: РИА Новости