История вокруг ограбления Лувра пополнилась новым скандалом: гендиректор израильской CGI Group Цвика Наве рассказал журналистам, что похитители хотели продать украденное его фирме через даркнет. Компания уведомила об этом руководство музея, однако не получала ответа шесть дней. «Мы потеряли доверие воров, и Лувр упустил реальную возможность вернуть драгоценности. К сожалению, похоже, что эгоизм и нерешительность сыграли свою роль», — сказал глава CGI.
Надо признать, что на общем фоне данный инцидент выглядит скорее органичным дополнением, нежели из ряда вон выходящим исключением из правил.
Это дело рук «иностранной силы». Это дело рук «организованной преступности». Это «дело рук высоких профессионалов». Версии грабежа средь бела дня не застрахованных никем и никогда реликвий императорской Франции, хранившихся в Лувре, продвигались прокуроршей Парижа Лор Беко. И они рассыпались при столкновении с реальностью.
Не оказалось никакой ОПГ, которая специализируется на экспроприациях такого рода (громких, но без насилия и жертв), не было никаких «профессиональных грабителей высокого полета», которые долго и тщательно планируют подобные преступления. И, естественно, никакого «иностранного следа» тоже обнаружить не удалось.
Арестованные по подозрению в причастности к краже оказались живущими в бедности обитателями самого нищего департамента Франции. Скрыться из семерых мужчин попытался только один: его взяли в аэропорту. Все остальные подозреваемые продолжили жить своей жизнью. Пятерых из этой «банды профессионалов» взяли в очереди на футбольный матч с участием местной команды.
Это история со стороны предполагаемых «воров».
Есть и история со стороны полицейских.
Расследование собрало не только «сто пятьдесят образцов ДНК», но и установило, что драгоценности («совершенно бесценные») выставлялись в витрине, толщина стекла которой составляла одну пятую нормы, действующей при хранении подобных экспонатов. При этом компания, что изготовила эти стеклянные панели по заказу Лувра, получила деньги, как если бы стекло было толстенным и пуленепробиваемым.
Это же расследование установило, что из всех камер видеонаблюдения, которые должны быть в Аполлоновой галерее, работала лишь одна. Но запись велась не там, где требовалось. За фасадами «самого посещаемого музея мира» — общая протяженность их периметра составляет один километр триста метров — не наблюдал вообще никто. Ни камеры, ни охрана, ни патрули правоохранителей.
Подходи, торопись, воруй живопИсь.
Имеется и история со стороны государства.
Префект парижской полиции Патрис Фор, который по должности должен не спать, не есть и не утолять жажду, а виться, как орел над орленком, чтобы соблюсти сохранность вверенного ему национального достояния, сообщил, что из «тысячи трехсот камер, установленных в Лувре, в день ограбления в рабочем режиме находились не более десяти». Часть оборудования — аналоговая, а часть — цифровая, что, по словам все того же префекта, «затрудняет обеспечение общепринятых в музейной практике норм».
Лувр — в силу и справедливой заслуженности, и ничем не обеспеченных французского апломба и высокомерия — всегда себя вел поперек любых музейных практик.
Госучреждение, но Лувр брал колоссальные меценатские пожертвования, для которых он организовал инвестиционный фонд, приносивший проценты примерно в десять миллионов евро в год.
Госучреждение, но Лувр жил не на ассигнования казны (она перечисляла лишь зарплатные фонды и еще по «мелочи» на оплату ЖКУ), а предпочитал деньги спонсоров — физических и юридических лиц. Миллиардеров, которым пиарщики Лувра делали приятно, и государств, как те же ОАЭ, оплачивавшие франшизу «Лувр Абу-Даби».
Директором или, как сейчас, директрисой традиционно назначали друга/подругу хозяина Елисейского дворца.
Лувр считал ниже своего достоинства оплачивать страховку даже для ценнейших экспонатов. А уж если музейное начальство находится в близких отношениях с главой государства, то и аудит ему не указ. Да никто вообще не указ.
А вот и история Лувра — со стороны юстиции.
Лувр не гнушался участвовать в продаже подделок. Десять лет назад очень закрытый мир парижских гостиных, где встречались торговцы ценнейшим антиквариатом со своими покупателями, потряс скандал.
Выяснилось, что «драгоценная мебель эпохи Людовика XVI» изготавливалась «на Малой Арнаутской улице», только парижского извода. Версаль ее брал. А Лувр предоставлял экспертов, удостоверявших аутентичность «раритета». Как эти специалисты из Лувра, то есть лучшие из лучших, не сумели отличить кресла почти трехсотлетней давности от новодела, так и осталось загадкой.
Суммы, прикарманенные антикварами и бывшим с ними в доле краснодеревщиком за сбытые фальшивки, были астрономическими.
Для любого другого музея соучастие в подобных махинациях, да еще длившихся годами, означало бы позор, многочисленные отставки и уголовное преследование. Суд и тюрьму.
Но только не для Лувра. Он вышел сухим из воды.
Превратив главный национальный музей вначале в дойную корову, а затем — если доверять готовящемуся к публикации докладу аудита — в гигантскую распилочную казенных и частных денег, Франция сама, пусть и невольно, приложила руку к организации «преступления века».
Источник: РИА Новости